JК
Устрицы под дождем :: Робски Оксана
Страница: 115 из 174Может, Оля ошибается, не такая уж она красивая и не слишком уж веселая.
– Как все, – сказал Дедушка.
– Хорошая?
– Хороший я. Вот они и вьются вокруг. Всем хочется одного – денег. Просто у некоторых хватает ума до свадьбы это скрывать.
– А как же… любовь?
– Любовь – это когда весь мир умещается в одном человеке. Но поверить в это может только ребенок.
Оля смотрела на фотографию и пыталась представить себе жену Дедушки. Как она ходит, как говорит.
– А из чего состоит ее мир? – спросила Оля.
– Из лицемерия, тщеславия, глупости и денег.
– Но почему же… почему тогда ты на ней женился?
– А на ком я должен был жениться? – закричал Дедушка, подскочив с кровати. – На тебе, что ли?
Оля смотрела на него и улыбалась. Долго-долго.
Пока он не подошел и не обнял ее.
Оля и сама не знала, почему она вспомнила тот день, сидя на скамеечке перед входом в четвертый корпус.
Она вообще часто вспоминала Дедушку. Хотя правильно было сказать, что она не забывала его. Никак не могла забыть, как бы ни приказывала себе.
Хотя осень уже и наступила, солнце все еще обжигало кожу горячими воспаленными лучами.
Оля закрыла лицо ладошкой, щурилась, и ей было так хорошо и спокойно, словно все, что она должна была сделать, она уже сделала.
Однажды у Дедушки прихватило сердце, не сердце, как он потом объяснил Оле, а нерв защемило.
Но защемило очень сильно.
– Как все, – сказал Дедушка.
– Хорошая?
– Хороший я. Вот они и вьются вокруг. Всем хочется одного – денег. Просто у некоторых хватает ума до свадьбы это скрывать.
– А как же… любовь?
– Любовь – это когда весь мир умещается в одном человеке. Но поверить в это может только ребенок.
Оля смотрела на фотографию и пыталась представить себе жену Дедушки. Как она ходит, как говорит.
– А из чего состоит ее мир? – спросила Оля.
– Из лицемерия, тщеславия, глупости и денег.
– Но почему же… почему тогда ты на ней женился?
– А на ком я должен был жениться? – закричал Дедушка, подскочив с кровати. – На тебе, что ли?
Оля смотрела на него и улыбалась. Долго-долго.
Пока он не подошел и не обнял ее.
Оля и сама не знала, почему она вспомнила тот день, сидя на скамеечке перед входом в четвертый корпус.
Она вообще часто вспоминала Дедушку. Хотя правильно было сказать, что она не забывала его. Никак не могла забыть, как бы ни приказывала себе.
Хотя осень уже и наступила, солнце все еще обжигало кожу горячими воспаленными лучами.
Оля закрыла лицо ладошкой, щурилась, и ей было так хорошо и спокойно, словно все, что она должна была сделать, она уже сделала.
Однажды у Дедушки прихватило сердце, не сердце, как он потом объяснил Оле, а нерв защемило.
Но защемило очень сильно.