Утоление жажды   ::   Трифонов Юрий

Нагаевсидел на койке, курил, пока Марютин возился у печки. Саксаул попался как камень. Нагаев давал советы:

— Не так кладешь, Хрен Иваныч… Под низ клади… Другим концом…

Наконец толстое, корявое дерево схватилось, огонь зашипел. Марина поставила на печку котелок с кашей для отца: Марютин любил поесть на ночь.

— Если правду говоришь, Демидыч, — сказал Нагаев, — и расценки сильно подрежут, я тут оставаться не стану. Нет расчету.

— Это точно, — закивал Марютин. — Нету, нету…

— А ты как?

— Да как я? Как все, так и я.

— А я сорвусь. Мне, Демидыч, не деньги нужны, а устаю я на одном месте. Как все равно гриб ко пню прирастаешь. Теперь ночами не работаем, а привычка осталась — никак ночью не заснешь. И вот лежишь, думаешь-думаешь…

— Ага, всю ночь ворочается, окаянный, — сказала Марина. — Все бока мне протолкал.

— Думаешь насчет этого дела: как, мол, и что. Уехать надо отсюдова. Переменить пластинку.

— Сень! — голос Марины дрогнул. — Да ведь марыйцев уже слыхать! Честное слово, ведь близко же — а?



22

В день нашего приезда было особенно холодно, а вечером выпал снег. Он пролежал полдня. Туркменские мальчишки, ликуя, бегали по снегу босиком. Потом вышло солнце, пролился дождь, и все затопило грязью. День и ночь слышалось гудение тракторов: они не успевали вытаскивать погибающие автомашины.