Утоли моя печали   ::   Копелев Лев Зиновьевич

В моей парторганизации сначала было больше трехсот членов и кандидатов. И почти вдвое больше комсомольцев. А всего в зоне - около трех тысяч. Так что прослойка, можно сказать, конечно, значительная. Работали на совесть. Как везде - "все для фронта". Многие просились в действующую армию. И я писал одно заявление за другим. Могу сказать: большинство хотели искренне воевать против фашизма, доказать, что советские патриоты. Но потом настроение, конечно, стало портиться. Кормежка плохая. Цинга началась. И совсем новая болезнь - дистрофия. Лекарств не хватало... Задача парторганизации была поддерживать мораль, разъяснять, помогать. Я от райкома добился несколько раз кое-какой помощи - и лекарством, и фуражом. Но уже с самого начала пошли аресты. Еще до конца войны забрали больше двух третей коммунистов и комсомольцев. Беспартийных брали меньше. С меня опер требовал, конечно, характеристики на каждого арестованного. Я писал, как мог, по партийной совести - объективно. Он жаловался в райком. Привлекли меня за притупление бдительности, сперва просто выговор получил, потом и строгача с занесением. А после войны зимою взяли уже и меня, и все партбюро. Предъявили пункты 10-й, 11-й и, конечно, первый - раз немцы, значит, конечно, изменники; кое-кому еще и 7-й и 9-й вредительство и саботаж пришивали. И даже 8-й - террористические намерения. У меня весь букет был. Потому что я ни в чем не признавался. И вообще отказался давать показания...