Утоли моя печали   ::   Копелев Лев Зиновьевич

Там я был три лета и три зимы. Понимать стал по-немецки. Другие батраки там были - по-ихнему лянд-арбайтер - и с немцев, и с поляков. А поляки говорят - похоже, как по-русски: работать робиць, рабочий - роботник, мать - матка, отец - ойтец... Ведь похоже?.. Через них я и немецкому научился... Всем имением командовал такой пан инспектор. В годах уже, строгий, но справедливый. Он польский хорошо понимал и по-русски малость. Он меня сперва до коней приставил. Кони справные были: и дюжие и красивые. А я завсегда всякую скотину жалел. И за ними ходил как за своими. Кормил и поил когда надо, как следует, и гривы и хвосты по волоску расчесывал, и копыта стругал... Пан инспектор придет, белый платочек с кармана вынет, потрет у одного холку, у другого в паху, "гут" говорит. И папироской угощают - "Витте, раухен" - кури, значит, пожалуй.

Как та война началась - первая, царская еще война, - приехали в имение жандармы, искали меня, опасались, как я раньше был русского царя солдат. Но тот пан инспектор меня жандармам не дал. А послал с конями подальше от войны. Там еще конюхи были - поляки, но тоже русской державы подданные. Вот мы с ними и погнали табун... Сзади уже пушки слыхать было. А поляки меня пужали: вот поймают нас козаки, шашками порубают или повешают. Но потом война обратно повернула, и мы к зиме вернулись... А на осень я женился... Она вдовая была с малыми детями, сын и дочка. Мужик ее молодым помер. А сродственников ни у него, ни у нее. Круглые сироты, вроде как я.