Утоли моя печали   ::   Копелев Лев Зиновьевич

И только уже зимой, когда разогнали Учредительное собрание, стал я чувствовать и понимать, что происходит нечто катастрофическое, даже апокалипсическое. Тем более весной, когда капитулировали перед немцами, когда стали закрывать газеты... Вот тогда-то оказалось, что мы совершили "прыжок в царство свободы"... Так это у вас, кажется, называется...

Владимир Андреевич сердился, когда ему возражали, но меня он терпел в "клубе трепангов", потому что я все же лучше других мог оценить его литературно-театральную эрудицию и несколько раз искренно восхитился его необычайной памятливостью и образованностью. Ссорились мы редко, и то по совершенно неожиданным поводам, когда меня застигало врасплох какое-нибудь его парадоксальное или анекдотическое утверждение. Так было, когда он упрямо стал доказывать, что никакого Шекспира на свете не было, а все шекспировские драмы и стихи сочинил Фрэнсис Бэкон... Это, мол, совершенно бесспорно, т.к. уже перед войной некий его английский приятель-математик впервые расшифровал математически зашифрованную авто эпитафию Бэкона и т.д. Но разозлился на меня Владимир Андреевич не за возражения по существу, а после того как я напомнил, что примерно то же самое говорил и писал Луначарский, когда он в своих "антишекспировских "рассуждениях склонялся то к графу Дерби, то к Бэкону... Сравнивать его с этим "нарком-снобом", "большевизаном в крахмальной манишке"!

- Засим я могу только прекратить наши бесполезные словопрения...

В дни октябрьских и майских праздников некоторых заключенных полагалось "изолировать".