Ужас   ::   Набоков Владимир Владимирович

внутри комнаты такие-то... некрасивый дом... удобный дом...-- все это скользнуло прочь, как сон, и остался только бессмысленный облик,-- как получается бессмысленный звук, если долго повторять, вникая в него, одно и то же обыкновеннейшее слово. И с деревьями было то же самое, и то же самое было с людьми. Я понял, как страшно человеческое лицо. Все -- анатомия, разность полов, понятие ног, рук, одежды,-- полетело к черту, и передо мной было нечто-- даже не существо, ибо существо тоже человеческое понятие,-- а именно нечто, движущееся мимо. Напрасно я старался пересилить ужас, напрасно вспоминал, как однажды, в детстве, я проснулся и, прижав затылок к низкой подушке, поднял глаза и увидал спросонья, что над решеткой изголовья наклоняется ко мне непонятное лицо, безносое, с черными, гусарскими усиками под самыми глазами, с зубами на лбу -- и, вскрикнув, привстал, и- мгновенно черные усики оказались бровями, а все лицо -- лицом моей матери, которое я сперва увидал в перевернутом, непривычном виде. И теперь я тоже старался привстать, дабы зримое приняло вновь свое обычное положение, и это не удавалось мне. Напротив, чем пристальнее я вглядывался в людей, тем бессмысленнее становился их облик. Охваченный ужасом, я искал какой-нибудь точки опоры, исходной мысли, чтобы, начав с нее, построить снова простой, естественный, привычный мир, который мы знаем. Я, кажется, сидел на скамейке в каком-то парке. Действий моих в точности не помню.