В И Ленин   ::   Горький Максим

Очень удивляла клоунская быстрота и ловкость, с которой знакомые люди перескакивали с одной "платформы" на другую.

Приезжали из России случайные революционеры, разбитые, испуганные, обозлённые на самих себя и на людей, которые вовлекли их в "безнадёжное предприятие".

- Всё пропало, - говорили они. - Всё разбито, истреблено, сослано, посажено в тюрьмы!

Было очень много смешного, но - ничего весёлого. Один гость из России, литератор, и - талантливый, доказывал мне, что я будто бы сыграл роль Луки из пьесы "На дне": пришёл, наговорил молодёжи утешительных слов, она мне поверила и набила себе шишек на лбу, а я - убежал. Другой утверждал, что меня съела "тенденция", что я - "конченый человек" и отрицаю значение балета только потому, что он - "императорский". Вообще было весьма много смешного, глупого, и часто казалось, что из России несётся какая-то гнилая пыль.

И - вдруг, точно в сказке, я на съезде Российской социал-демократической партии. Конечно - праздник!

Но праздновал я только до первого заседания, до споров по вопросу о "порядке дня". Свирепость этих споров сразу охладила мои восторги и не столько тем, что я почувствовал, как резко расколота партия на реформаторов и революционеров, - это я знал с 903 года, - а враждебным отношением реформаторов к В.И.Ленину. Оно просачивалось и брызгало сквозь их речи, как вода под высоким давлением сквозь старую пожарную "кишку".

Не всегда важно - что говорят, но всегда важно, как говорят. Г.В.