В больнице для умалишенных   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

- Ба! Поцелуев! не пензенский ли? не сын ли корнета Петра Ивановича Поцелуева?

- Он пензенский, и, вероятно, сын того Поцелуева, которого вы знаете, потомучто его зовут Иваном Петровичем.

- Ваня! да ведь это мой троюродный племянник! Неужели и он сошел с ума?

- Да, он хронический. Помешательство его самое разнообразное, но главных мотивов три. Во-первых, он полагает, что ему, не в пример другим, одному в целой армии дозволено носить выпускные воротнички; во-вторых, что он венгерский гонвед и был командирован графом Бейстом в Мадрид, чтоб оттеснить господина Марфори и заменить его в милостях экс-королевы Изабеллы, и в-третьих, что ему разрешено устроить международный цирк. Остальные пункты помешательства, как, например, убеждение, что королева Изабелла подает своим подданным пример грациозного исполнения качучи, или еще, что он вынужден был выехать с своим цирком из Ташкента, потому что его кобылам начали делать слишком выгодные предложения, - все это не больше как детали, которые вертятся около трех главных пунктов. Вообще, это очень добрый малый, который вполне сохранил идеалы своей прошлой жизни, разумеется, преувеличив их. Ба! да вот, кажется, и он сам возвращается с прогулки.

Действительно, в эту минуту, внизу лестницы, послышалось пение моего племянника. Сначала он пел общекавалерийский романс "La donna e mobile" {"Сердце красавицы склонно к измене".}, но вдруг бросил его и запел:

A Provins

Trou-la-la...

- Mon oncle! {Дядюшка!} - заревел он, увидев меня.

- Ну вот, и прекрасно. Charme de vous voir en pays de connaissance {рад видеть вас в обществе родственника.}, - сказал доктор.