В больнице   ::   Распутин Валентин

- Витя, а ты наподворье скрываешься, да? Скажи мне.

Твердо: по-мужски:

- Я нигде не скрываюсь, даю тебе честное слово. Ты поправляйся, не думай об этом.

Они умолкли, и надолго. Булькнуло: кто-то бросил в воду камешек. Шелестели за деревьями голоса гуляющих по аллее, с фырканьем пронеслась стайка воробьев. И все теплее, все спокойней и ласковей пригревало солнце. Алексей Петрович опять задремал. Снова заговорили с соседней скамьи, но о чем, он не различал, и снова девушка плакала, а мягкий рокоток парня успокаивал ее. Все было как во сне. И, как во сне, где-то далеко-далеко раздался колокольный звон, сначала мерный, важный, потом все быстрей, все тревожней, собирая голоса, которые принялись вторить ему: бом-бом-бом!

Алексей Петрович напрягся. Голоса то отдалялись, то снова сливались со звоном, словно птицами летая вокруг, подныривая и устремляясь ввысь, чтобы возгласить оттуда:

Бом, бом, бом - спешите в храмы Божии,

Бом, бом, бом - пока еще, пока еще звонят.

Звон умолк. В тишине девушка попросила:

- Включи.

- Ты опять будешь плакать.

- Я постараюсь. Включи.

Алексей Петрович окончательно очнулся. И, скосив глаза, увидел поверх решетчатой спинки скамьи две склоненные друг к другу головы - одну в белой вязаной шапочке и другую - непокрытую и крупную, в ежике русых волос. Снова ударил звон. "Да это же кассета, песня", - догадался Алексей Петрович.