Страница:
190 из 396
Коравье настроил приемник, и гости с большим вниманием выслушали последние известия, посвященные, в основном, берлинскому вопросу. Впрочем, хотя диктор говорил на чукотском языке, кроме отдельных слов, ничего нельзя было разобрать.
Рунмын спросил:
– Могут они сказать что-нибудь попонятнее?
Коравье повертел ручку настройки и поймал музыку.
– Это уже лучше, – одобрил Инэнли.
После чая они посмотрели Мирона, который носил русское имя. Перед уходом Лелельгын попросил пустую банку из-под сгущенного молока.
– Я из нее наделаю рыболовных крючков, – сказал он.
Когда гости ушли и Росмунта убрала посуду, Коравье выкурил на ночь папиросу и стал укладываться спать.
– Корав, – позвала Росмунта.
– Что тебе? – лениво откликнулся Коравье, утомленный событиями дня и непривычной ответственностью.
– А как же я? – жалобно спросила жена.
– Не пойму, о чем говоришь? – зевая, спросил Коравье.
– Неужели ты хочешь, чтобы твоя жена оставалась неграмотной? Я ведь нестарая женщина и тоже хочу жить по-настоящему. Если будете учить взрослых людей, то не забудьте и меня.
– Если тебя пустить в школу, что скажут другие женщины? – забеспокоился Коравье. – Тоже захотят учиться грамоте?
– Что же в этом плохого?
– Нет, это дело надо серьезно обсудить, и я один не могу его решить, – сказал Коравье и повернулся к стене, делая вид, что засыпает.
10
Праву писал письмо Маше Рагтытваль. Он долго мучился над пустым листком бумаги, не зная с чего начать.
|< Пред. 188 189 190 191 192 След. >|