В кригере   ::   Богомолов Владимир

Сделать это даже мне, - он приподнял от бумаг обтянутый черной лайкой протез на правой руке, напоминая о своей физической неполноценности, - не позволяют ни убеждения, ни совесть, ни честь! И вам, надеюсь, тоже!

Он говорил спокойно, мягко, благожелательно или даже дружелюбно, чем тут же снял, вернее, ослабил клешнившее меня внутреннее напряжение, хотя куда он клонит и что за этим может последовать, я еще не сообразил. Между тем подполковник после недолгой паузы спросил:

- Скажите, старший лейтенант... Ваше понятие о чести офицера?

- Честь офицера - это готовность в любую минуту отдать жизнь за Отечество! - немедля ответил я.

...Сколько раз и в своей дальнейшей офицерской жизни я с великой благодарностью вспоминал старика Арнаутова, еще осенью сорок третьего в полевой землянке на Брянщине просветившего меня... соплегона, семнадцатилетнего Ваньку-взводного, - с его слов я исписал тогда половину самодельного карманного блокнотика разными мудрыми мыслями и потом выучил все наизусть. И позднее, в послевоенной службе я неоднократно убеждался, что не только младшие, но и старшие офицеры, в том числе и полковники, не знали и слыхом не слыхивали даже основных первостепенных положений нравственных устоев, правил и законов старой русской армии, хотя обычно любили поговорить о преемственности и "славных боевых традициях". Сколько раз знание истин, известных когда-то каждому поручику или даже прапорщикам, выделяло меня, возвышало в глазах начальников и офицеров-однополчан...

- Готовность в любую минуту отдать жизнь за Отечество... - с просветленным значительным лицом повторил подполковник и снова приподнял над столом обтянутый черной лайкой протез.