В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

У него накопляется пачка писем от родных, заводится собственная книга, обмениваясь которой, он прочитывает все книги лагеря. Но как гром ударяет над его маленькой жизнью этап - всегда без предупреждения, всегда подстроенный так, чтобы застать зэка врасплох и в последнюю возможную минуту. И вот торопливо рвутся в очко уборной письма родных. И вот конвой - если этап предстоит телячьими красными вагонами отрезает у зэка все пугови[370] цы, а табак и зубной порошок высыпает на ветер, ибо ими в пути может быть ослеплен конвоир. И вот конвой - если этап будет пассажирскими вагон-заками - ожесточенно топчет чемоданы, не влезающие в узкую вагонную камеру, а заодно ломает и рамочку от фотографии. В обоих случаях отбирают книги, которых нельзя иметь в дороге, иголку, которой можно перепилить решетку и заколоть конвоира, отметают как хлам тряпичные тапочки и отбирают в пользу лагеря лишнюю пару брюк. И очищенный от греха собственности, от наклонности к оседлой жизни, от тяготения к мещанскому уюту (справедливо заклейменному еще Чеховым), от друзей и от прошлого, зэк берет руки за спину и в колонне по четыре ("шаг вправо, шаг влево - конвой открывает огонь без предупреждения!"), окруженный псами и конвойными, идет к вагону. Вы все видели его в этот момент на наших железнодорожных станциях, но спешили трусливо потупиться, верноподданно отвернуться, чтобы конвойный лейтенант не заподозрил вас в чем плохом и не задержал бы. Зэк вступает в вагон - и вагон прицепляют рядом с почтовым.