В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Потапову обязательно надо было проститься и с Нержиным и с другими отъезжающими, но едва только он утром вошел в лабораторию, как внутренняя логика работы захватила его, подавив в нем все остальные чувства и мысли. Эта способность целиком захватываться работой, забывая о жизни, была основой его инженерных успехов на воле, делала его незаменимым роботом пятилеток, а в тюрьме помогала сносить невзгоды. - Вот и все, Андреич, - остановил его Нержин. - Покойник был весел и улыбался. Потапов сделал усилие. Человеческий смысл включился в его глаза. Свободной от ящика рукой он дотянулся до затылка, как если б хотел почесать его. - Ку-ку-у... - Подарил бы вам, Андреич, Есенина, да вы все рав[382] но кроме Пушкина... - И мы там будем, - сокрушенно сказал Потапов. Нержин вздохнул. - Где теперь встретимся? На котласской пересылке? На индигирских приисках? Не верится, чтобы, самостоятельно передвигая ногами, мы могли бы сойтись на городском тротуаре. А?.. С прищуром у углов глаз, Потапов проскандировал:

Для при-зра-ков закрыл я вежды. Лишь отдаленные надежды Тревожат сердце и-но-гда.

Из двери Семерки высунулась голова упоенного Маркушева. - Ну, Андреич! Где же фильтры? Работа стоит! - крикнул он раздраженным голосом. Соавторы "Улыбки Будды" обнялись неловко. Пачки "Беломора" посыпались на пол. - Вы ж понимаете, - сказал Потапов, - икру мечем, все некогда.