JК
В лабиринте замершего города :: Близнюк Семен
Страница: 42 из 157Ночью часть, в которой несли службу Войта и Пичкарь, начала отходить, согласно приказу,«на новую границу». Они двигались вместе с тяжёлыми обозами местных переселенцев. И всюду — в узких улочках старинных городков, на горных дорогах — обстреливали их судетские фашисты: оружия у тех оказалось предостаточно.
Пограничники отходили, не открывая ответного огня.
В начале марта 1939 года Дмитрию Пичкарю вручили приказ о демобилизации.
— На сгледаноу [9] — пожал руку Франта. — Ты к себе в лес?
— Куда же ещё?
— Я тоже в лес. На этот раз, правда, не только с топором… И тебе советую взять домой винтовку.
Двенадцатого марта Пичкарь вернулся в Родниковку, где жили его родители.
* * *
Голодно и холодно было в отцовской хате. Надо было помочь старикам. Рубил лес за Ждениевом — подальше от хортистских жандармов и карателей. Хотя оккупанты были одеты не в немецкие, а в венгерские шинели, — он видел их всяких и знал: два сапога — пара.
Шла осень 1939 года. Советская граница, к которой думал пробираться Дмитрий, была уже рядом, на самом перевале, над Нижними Воротами. Но никому Пичкарь не говорил о том, что замышлял. Был теперь поопытней того паренька, который отчаянно стягивал штрейкбрехеров с глухих заборов «Сольвы». Умел сдерживать себя.
Как-то с утра по узкоколейке на лесоучасток всё же приехали жандармы, забрали двух-хлопцев: те были комсомольцами. Пичкарь в это время работал повыше, на гребне горы, и все хорошо видел.
Домой заявляться было уже рискованно. Соседи говорили: ищут и его.
Пограничники отходили, не открывая ответного огня.
В начале марта 1939 года Дмитрию Пичкарю вручили приказ о демобилизации.
— На сгледаноу [9] — пожал руку Франта. — Ты к себе в лес?
— Куда же ещё?
— Я тоже в лес. На этот раз, правда, не только с топором… И тебе советую взять домой винтовку.
Двенадцатого марта Пичкарь вернулся в Родниковку, где жили его родители.
* * *
Голодно и холодно было в отцовской хате. Надо было помочь старикам. Рубил лес за Ждениевом — подальше от хортистских жандармов и карателей. Хотя оккупанты были одеты не в немецкие, а в венгерские шинели, — он видел их всяких и знал: два сапога — пара.
Шла осень 1939 года. Советская граница, к которой думал пробираться Дмитрий, была уже рядом, на самом перевале, над Нижними Воротами. Но никому Пичкарь не говорил о том, что замышлял. Был теперь поопытней того паренька, который отчаянно стягивал штрейкбрехеров с глухих заборов «Сольвы». Умел сдерживать себя.
Как-то с утра по узкоколейке на лесоучасток всё же приехали жандармы, забрали двух-хлопцев: те были комсомольцами. Пичкарь в это время работал повыше, на гребне горы, и все хорошо видел.
Домой заявляться было уже рискованно. Соседи говорили: ищут и его.