В людях   ::   Горький Максим

Осип, покачиваяголовою, восклицал:

- Ах ты, неистребимый мужчина! Который тебе годок пошел?

- А годов мне - четыре на сорок. Да это - ничего! Я сегодня лет на пяток помолодел, как в реке искупался, в живой воде, оздоровел весь, на сердце - покойно! Нет - ведь какие женщины бывают, а?

Каменщик сурово говорил ему:

- Как шагнешь за пятый десяток, гляди,- горько-солоны будут тебе похабные привычки твои!

- Бесстыдник ты, Ефимушка,- вздыхал Григорий Шишлин.

А мне казалось, что красавец завидует удаче горбатого.

Осип смотрел на всех из-под ровненько закрученных серебряных бровей и балагурил:

- У всякой Машки - свои замашки, эта любит чашки да ложки, а другая пряжки да сережки, а - все Машки будут бабушки...

Шишлин был женат, но жена у него оставалась в деревне, он тоже засматривался на поломоек. Все они были легко доступны, каждая "прирабатывала"; к этому роду заработка в головной слободе относились так же просто, как ко всякой иной работе. Но красавец мужик не трогал женщин, он только смотрел на них издали особенным взглядом, точно жалея кого-то, себя или их.А когда они сами начинали заигрывать с ним, соблазняя его, он, сконфуженно посмеиваясь, уходил прочь.

- Ну вас...

- Что ты, чудачок? - удивлялся Ефимушка.- Разве можно случай терять?

- Я - женатый,- напоминал Григорий.