В людях   ::   Горький Максим

Я не спорю, верно, при господах было спокойнее жить - господам не к выгоде, коли мужик беден; им хорошо, коли он богат, да не умен, вот что им на руку. Я это знаю, я ведь сам в крепости господской почти сорок лет прожил, у меня на шкуре много написано.

Я вспомнил, что вот так же говорил о господах извозчик Петр, который зарезался, и мне было очень неприятно, что мысли Осипа совпадают с мыслями того злого старика.

Осип потрогал ногой мою ногу, продолжая:

- Книжки и всякие сочинения надо понимать! Зря никто ничего не делает, это одна видимость, будто зря И книжки не зря пишутся,- а чтобы голову мутить. Все творится с умом, без ума - ни топором тяпать, ни ковырять лапоть...

Говорил он долго, ложился и снова вскакивал, разбрасывая тихонько свои складные прибаутки," во тьме и тишине.

- Говорится: господа мужику чужие люди. И это - неверно. Мы - тех же господ, только - самый испод; конешно, барин учится по книжкам, а я - по шишкам, да у барина белее задница - тут и вся разница. Не-ет, парни, пора миру жить по-новому, сочинения-то надобно бросить, оставить! Пускай каждый спросит себя: я - кто? Человек. А он кто? Опять человек. Что же теперь: али бог с него на семишник лишнего требует? Не-ет, в податях мы оба пред богом равны...

Наконец под утро, когда рассвет погасил все звезды, Осип сказал мне:

- Видал, как я сочинять могу? Вот чего наговорил - чего и не думал никогда! Вы, ребята, не давайте мне веры, это я больше от бессонницы, чем всурьез.