В людях   ::   Горький Максим

Девица, заливаясь смехом, топала ногами, теряла калоши, а и-звозчик угрюмо кричал:

- Едем скорей дальше! Харламы - едем, лошадь не стоит!

Лошадь, старая разбитая кляча, вся в мыле, стояла как вкопанная, а всё вместе было невыносимо смешно. Рабочие Григория так и покатывались, глядя на хозяина, его нарядную даму и ошалелого возницу.

Не смеялся только Фома, стоял в дверях лавки рядом со мною и бормотал:

- Сорвало свинью... А дома у него - жена, кра-аси-вая баба!

Извозчик всё торопил ехать, девица спустилась с пролетки, приподняла Григория и, уложив его в ноги себе, крикнула, взмахнув зонтом:

- Поехали!

Добродушно издеваясь над хозяином, завидуя ему, люди принялись за работу по окрику Фомы; видимо, ему было неприятно видеть Григория смешным.

- Называется - хозяин! - бормотал он.- Меньше месяца осталось работать, в деревню уедем... Не дотерпел...

Мне было досадно за Григория,- эта девица с вишнями так обидно нелепа была рядом с ним.

Я нередко думал: почему Григорий Шишлин - хозяин, а Фома Тучков работник?

Крепкий белый парень, кудрявый, с ястребиным носом и серыми умными глазами на круглом лице, Фома был не похож на мужика,- если бы его хорошо одеть. он сошел бы за купеческого сына из хорошей семьи. Это был человек сумрачный, говорил мало, деловито. Грамотный, он вел счета подрядчика, составлял сметы, умел заставить товарищей работать успешно, но сам работал неохотно.

- Всю работу вовеки не сделаешь,- спокойно говорил он. О книгах отзывался пренебрежительно: "Напечатать всё можно, я тебе что хошь выдумаю, это - пустяки...