JК
В месте светлом, в месте злачном, в месте покойном :: Бакланов Григорий
Страница: 1 из 23---------------------------------------------
Григорий Бакланов
В МЕСТЕ СВЕТЛОМ, В МЕСТЕ ЗЛАЧНОМ, В МЕСТЕ ПОКОЙНОМ
Изд-во: "Вагриус", Москва, 2000
OCR и вычитка: Александр Белоусенко, февраль 2005.
Рассказ
– Так… Начали… Мотор!
Хлопнула хлопушка.
– Дубль два!
И грянул марш. В ногу, в ногу, отбивая шаг, двинулся строй, вздымая известковую пыль. Встречно по рельсам покатили рабочие тележку с камерой и пригнувшимся к ней оператором.
– Песню! Песню! – забегая сбоку, но так, чтоб не попасть в камеру, надрывался, молил, грозил ассистент.
И не грубый от зноя и ветров отрывистый голос запевалы, а сладкий эстрадный тенор из военного ансамбля вознесся, как жаворонок в синеву:
Взвейтесь соколы орлами,
Полно горе горевать…
Строй надвигался. Ремни, портупеи, погоны, фуражки с белыми кокардами, лица, лица…
– Лица-а! – застонал режиссер и сел на камень, зажав голову руками. Рядом с ним на парусиновом стуле остался брошенный микрофон. – И это – русские офицеры?
Дворяне?
Сам режиссер был не породист, коротконог. При мощном сложении, крупной голове, крупных чертах лица он, когда сидел, производил впечатление рослого человека. И потому он сидел, а они перед ним стояли: ассистент и консультант.
– Где вы их понабрали таких? Это не дворяне, дворняжки.
Григорий Бакланов
В МЕСТЕ СВЕТЛОМ, В МЕСТЕ ЗЛАЧНОМ, В МЕСТЕ ПОКОЙНОМ
Изд-во: "Вагриус", Москва, 2000
OCR и вычитка: Александр Белоусенко, февраль 2005.
Рассказ
– Так… Начали… Мотор!
Хлопнула хлопушка.
– Дубль два!
И грянул марш. В ногу, в ногу, отбивая шаг, двинулся строй, вздымая известковую пыль. Встречно по рельсам покатили рабочие тележку с камерой и пригнувшимся к ней оператором.
– Песню! Песню! – забегая сбоку, но так, чтоб не попасть в камеру, надрывался, молил, грозил ассистент.
И не грубый от зноя и ветров отрывистый голос запевалы, а сладкий эстрадный тенор из военного ансамбля вознесся, как жаворонок в синеву:
Взвейтесь соколы орлами,
Полно горе горевать…
Строй надвигался. Ремни, портупеи, погоны, фуражки с белыми кокардами, лица, лица…
– Лица-а! – застонал режиссер и сел на камень, зажав голову руками. Рядом с ним на парусиновом стуле остался брошенный микрофон. – И это – русские офицеры?
Дворяне?
Сам режиссер был не породист, коротконог. При мощном сложении, крупной голове, крупных чертах лица он, когда сидел, производил впечатление рослого человека. И потому он сидел, а они перед ним стояли: ассистент и консультант.
– Где вы их понабрали таких? Это не дворяне, дворняжки.