JК
В океане :: Панов Николай
Страница: 298 из 318Но он неустанно, закоченевшими пальцами, прижимал к глазам тяжелый бинокль, вел импо волнам, по береговой черте, по небу в своем секторе наблюдения.
Чтобы не сорвало ветром бескозырку, он держал ее ленточки в стиснутых зубах. Его чернобровое смуглое лицо хранило какое-то особо значительное выражение.
Фролов давно вышел на мостик. Шрам под повязкой на голове почти не болел. Он совсем не был похож на больного. Его полные розовые губы счастливо улыбались.
Почти все время проводил он теперь на верхней палубе, несмотря на пронзительный ветер и усиливающуюся качку.
Ветер гудел в снастях все сильнее. На серых, длинных, бегущих от океана волнах вспыхивали язычки беляков. Горы отвесно срывались к воде — то коричнево-черные, то белеющие снеговыми вершинами, то до самого подножия поросшие нежно-зеленым мхом. Узкие трещины фиордов врезались в береговые массивы.
Невозможно было оторвать глаз от величественных картин заполярной природы, от этих сопок — свидетелей легендарных подвигов советских моряков. И снова захотелось Фролову повидаться с Агеевым — старым фронтовым другом.
Фролов увидел мичмана значительно позже, когда, приняв вахту у Жукова, набросив на шею тонкий ремешок бинокля, стал тщательно просматривать море. Уже остался сзади, растворялся в тумане берег Скандинавии — длинная и плоская полоса, слившаяся с океанской водой. Уже прозвучала в громкоговорителе речь начальника экспедиции.
Чтобы не сорвало ветром бескозырку, он держал ее ленточки в стиснутых зубах. Его чернобровое смуглое лицо хранило какое-то особо значительное выражение.
Фролов давно вышел на мостик. Шрам под повязкой на голове почти не болел. Он совсем не был похож на больного. Его полные розовые губы счастливо улыбались.
Почти все время проводил он теперь на верхней палубе, несмотря на пронзительный ветер и усиливающуюся качку.
Ветер гудел в снастях все сильнее. На серых, длинных, бегущих от океана волнах вспыхивали язычки беляков. Горы отвесно срывались к воде — то коричнево-черные, то белеющие снеговыми вершинами, то до самого подножия поросшие нежно-зеленым мхом. Узкие трещины фиордов врезались в береговые массивы.
Невозможно было оторвать глаз от величественных картин заполярной природы, от этих сопок — свидетелей легендарных подвигов советских моряков. И снова захотелось Фролову повидаться с Агеевым — старым фронтовым другом.
Фролов увидел мичмана значительно позже, когда, приняв вахту у Жукова, набросив на шею тонкий ремешок бинокля, стал тщательно просматривать море. Уже остался сзади, растворялся в тумане берег Скандинавии — длинная и плоская полоса, слившаяся с океанской водой. Уже прозвучала в громкоговорителе речь начальника экспедиции.