В парижском магазине   ::   Искандер Фазиль

Но как же самшофер при этом уцелел? Предполагаю, что если такое задание было, оно было дано перед смертью Сталина, а потом его, вероятно, отменили.

Примерно в это же время турецкий военный министр отвечал на вопросы журналистов.

— Что бы вы сделали, если бы Назым Хикмет вернулся в Турцию? — спросили у него.

— Я бы его расстрелял как коммуниста, и плакал бы над его могилой, как над могилой великого турецкого поэта, — ответил министр.

Согласитесь, в этом ответе есть оттенок благородства. У нас даже сам Сталин не мог так сказать о великом поэте, не признающем его режима. Это грозило разрушить идеологическую пирамиду. На тотальном отрицании фактов держится идеологический режим, но потом рушится под тотальным напором отрицавшихся фактов.

Назыма Хикмета, когда он после тюрьмы сбежал в Советский Союз, сначала подняли до небес. Но потом, по словам Акпера, начались тайные и явные недоразумения.

Ему привезли кремлевский паек, а он от него отказался, добродушно объяснив, что ему гонораров вполне хватает на жизнь. Он не понимал, что кремлевский паек есть почетный знак приема в стаю.

— Не наш, — пробормотал, вероятно, кто-то наверху, узнав об этом.

Дальше больше. По словам Акпера, Хикмет смеялся, как сумасшедший, над рассказами Зощенко.