Возвращение в темноте   ::   Ластбадер Эрик Ван

 – Чем меньше живое существо прислушивается к своим инстинктам, тем больше у него изъянов.

– Возьмем, к примеру, человека, – сказал Хейтор. – Матерь Божья!

– Он гордится своими пороками, – прошептал Антонио. – Он одержим своей способностью мыслить, которая и лишила его возможности прислушиваться к инстинктам, сделавшим из него то, что он есть.

– Вернее, чем он был, – поправил Хейтор, приближаясь к Гарнеру.

– И чем уже больше не является, – согласился Антонио.

– Для нас это игра, понимаете, сеньор? – Хейтор уже стоял прямо перед Гарнером.

– Единственная стоящая игра, – эхом отозвался Антонио.

– Единственное, что имеет для нас значение, – с улыбкой сказал Хейтор на особом диалекте гварани.

– Все остальное для нас просто не существует, – подтвердил Антонио.

Гарнеру показалось, что глаза Хейтора, словно светившиеся изнутри янтарным блеском, буравят его насквозь, и он невольно вскрикнул. Он задыхался, символы на стенах будто ожили перед его глазами, они пульсировали и испускали яркое сияние, затмевавшее даже свет юпитеров. Что это, гипноз или магия? Гарнер, выросший и воспитанный в мире технических чудес, сотворенных руками человека, был склонен к скептицизму. Где-то он читал статью о том, что гаитяне, проклятые шаманом племени, умирали только потому, что беспредельно верили в его власть над человеком. И в этом не было никакой мистики.