В сорок первом (из 1-го тома Избранных произведений)   ::   Гончаров Юрий Даниилович

— Правильно!

Антонина хотела сказать — Митрофан Егорыч, спасибо ему, присоветовал, его она послушалась…

— Так что же это, Николай Иваныч, как же? Значит, ничего не поделать, здесь немцы будут?

Глупо, что Антонина спрашивала это, она сама чувствовала никчемность, зряшность своих растерянных слов, — какие уж сомнения, вопросы, когда в самые глаза — алые зарева, а орудийное громыхание уже потряхивает под ногами землю. Но как было уложить в себе эту неотвратимость, окончательно с ней согласиться!

— Страшно это говорить, Антонина… Но правда — есть правда. Сейчас надо будет вот что, слушай внимательно: раздать людям семенное зерно, пусть прячут, хранят. Ни увезти, ни спрятать уже не успеем. А в поле хлеб — сжечь!

— Как?! — едва выговорила Антонина. — Сжечь? Весь?

— Чего ж удивляться, Антонина Петровна, вы же знаете приказ… С первого дня войны… — услышала она голос предрика Павла Васильевича. Он тоже вылез из машины, с другой стороны, подошел, пряча папироску в ладонях, — невысокий, коренастый, в шуршащем плаще. От плаща пахло резиной. — Нельзя оставлять врагу продовольствие. Ничего нельзя оставлять, что будет ему на поддержку, против нас же самих…

— Не весь-то народ уехал, кой-кто и по хатам останется… — осторожно вставил свои слова дед Калашник. — Пропадет народ без хлебушка…

— Что делать! Выхода нет. До последнего оттягивали, больше нельзя.