Вагон   ::   Ажаев Василий

Решил про себя: новых попыток делать не буду, останусь беспартийным до конца дней. Мой закадычный друг сказал: ты коммунист всю жизнь. Вот и буду всю жизнь коммунистом без партбилета.



ПОЖАЛЕЙ СЕБЯ, ИГОРЬ!

Наш староста и мой друг Володя Савелов приложил свою тяжелую руку сразу к двум обита-телям вагона. У пострадавших были и синяки, и шишки, и разбитый нос. Не было только жалоб, оба «приняли» плюхи без возражений. Не зная причин гнева старосты, удивленный Зимин взялся его урезонивать. Володя почему-то отмолчался и, темнее тучи, забрался на свое место.

Я растянулся рядом, дипломатически не начинал разговора. Опять разбередил еще незажив-шую руку, она заныла.

— Дураки, — наугад сказал я, поглаживая плечо.

— Уроды, — сердито поправил меня Володя. Всегда спокойный, он весь кипел. — Убью, если еще раз поймаю!

Свою угрозу он произнес достаточно громко. Из его реплик, выжатых сквозь зубы, я узнал: наш староста накрыл урок Костина и Мурзина за кражей продуктов из общественного пайка.

— Почему не объяснил Зимину? Он думал, что ты просто подрался. И огорчился.

— Противно! Ведь мы их кормим, сволочей!

Меня поступок блатных тоже вывел из себя, я готов был добавить им свою порцию лещей. Мы так костили и ругали стервецов, что проработка вскоре сделалась общей.

— Вот слышите, Володя, вопрос-то общественный, всех нас задевает, — с укоризной сказал Зимин. — Кулаками его не решишь.

— Чем же его еще решать? — удивился Володя.