Страница:
243 из 283
— Поможем! — весело обещает кто-то из ребят в полушубках. Краснолицые, здоровые, они подпрыгивают, гулко хлопают валенком о валенок и варежкой о варежку. Им тоже холодно, мороз их тоже не щадит, как и нас, грешных.
Из своих рук передаем Дорофеева в руки конвоя. Он стонет.
— Поправляйся, прокурор! Ни к чему тебе хворать!
— Привет передай воле!
— Расскажи там о нас кому надо!
— Товарищи, не поминайте лихом! Прощайте! Прощай, Зимин! — глухо выкрикивает уходящий.
Дверь задвигается с грохотом и лязгом. Я у окошка, смотрю, как двое бойцов ведут, почти несут прокурора. Третий с винтовкой позади. Даже на волю провожают с винтовкой! Вот они исчезают за вагонами. Я спрыгиваю и чуть не сбиваю с ног Мякишева.
— Еще одним меньше, — эпически изрекает он.
— Ушел по-счастливому, — возражаю я. — Нам бы так же.
— Не завидуй, — качает большой головой Мякишев. — Невеселый он ушел и больной.
В вагоне начинается священнодействие: дележ пайка.
— Чей?
— Фетисова.
— Чей?
— Агошина.
— Чей?
— Доктора.
— Чей?
— Кулакова.
Вагон забывает о Дорофееве: с глаз долой — из сердца вон.
Впрочем, не так: не все и не сразу его забыли, хотя вряд ли кому-нибудь запал в сердце этот постоянно раздраженный человек. Его удивительное освобождение вызвало надежды, и теперь часто слышится:
— А прокурор-то небось чаек попивает с женой и детишками.
— Или в баньке парится, тюремную грязь смывает.
|< Пред. 241 242 243 244 245 След. >|