Время барса   ::   Катериничев Петр Владимирович

Наконец Глеб Валерианович обратил внимание на Алю:

— Ну и какмне вас называть, милая незнакомка? Нимфа? Или — нереида?

— Кто вы? Откуда вы взялись?

— Это ты взялась, девка! А мы живем в этом большом мире, получаем удовольствие от жизни и ничего не просим у вас, запертых в каменных лабиринтах соподчинения. Наши удовольствия редки и просты.

— Отдайте мою одежду!

— Зачем? Таких красивых девочек я не видел давно, а уж я, поверь, знаю толк в красоте. Ну? Вставай, покажись.

— Да пошел ты!

— Неразумно, красавица, неразумно. А я уж думал, что мы поговорим с тобой о любви и поэзии.

— Прекратите паясничать! Вам не стыдно?

— Мне? Нисколько. В этих местах меня знают как Диогена. И это так. Я — свободен.

Аля только крепче стиснула зубы: вот что непереносимо в словоблудствующих интеллектуалах, так это то, что, живи они как угодно подло, бездарно, развратно, — всегда придумывают себе принципы, по которым якобы жили, а не существовали.

Непременно высокие, значимые, овеянные ореолом истории. Такие, попадая в полное дерьмо, вместо того чтобы выбраться или хотя бы прибраться, умудряются в нем комфортно устроиться, и не просто устроиться: подводят теоретическую базу.

Козлы. И этот — козел. Самый натуральный.

Но разговор стоило поддержать: нужно же как-то выпутываться!

— Свобода есть осознанная необходимость, — процитировала девушка Маркса.

— Вот как? — поднял брови Диоген. — А ты не простая путанка и не бродяжка.

— Зато о вас этого не скажешь.