JК
Время вспомнить все :: Воронин Андрей
Страница: 269 из 405Она даже представить себе не могла, как далеко Хоботов продвинет работу за одну ночь, словно работал не он один, а с ним трудилось еще десять помощников. До окончания оставалось совсем немного, во всяком случае, на взгляд искусствоведа.
– Ну? – спросил Хоботов.
– По-моему, великолепно. Я бы даже ничего не трогала, – справившись с волнением, произнесла Наталья.
– Да, скульптура – это как бриллиант, камешек.
Но что такое даже хорошо ограненный алмаз без подобающей оправы?
Болотова не сразу поняла, куда гнет скульптор.
– Сам камень – ничто, всего лишь сверкание граней. А вот тот свет, который он излучает, и есть искусство.
Она все еще не могла понять, куда Хоботов клонит.
И тут он проговорился, его прорвало:
– Я хочу создать оправу из легенды, которая всегда будет сиять вокруг моего произведения, которая будет неразрывно связана, спаяна с ним, будет сопровождать его по жизни.
– Какую легенду?
– Желательно страшную, желательно ужасную.
Ведь страх человек помнит, даже не желая этого.
Выглядел Хоботов одновременно и комично, и страшно. Голова перевязана окровавленным махровым полотенцем, руки в бурых пятнах, такое же перепачканное и лицо. Скульптор был бос, огромные ноги и огромные волосатые руки производили зловещее впечатление. Борода была в сгустках запекшейся крови, а кожаный фартук дополнял картину, и тут Наталье даже показалось, что кровь запеклась, проступив на самой скульптуре.
Она отшатнулась.
– Ну? – спросил Хоботов.
– По-моему, великолепно. Я бы даже ничего не трогала, – справившись с волнением, произнесла Наталья.
– Да, скульптура – это как бриллиант, камешек.
Но что такое даже хорошо ограненный алмаз без подобающей оправы?
Болотова не сразу поняла, куда гнет скульптор.
– Сам камень – ничто, всего лишь сверкание граней. А вот тот свет, который он излучает, и есть искусство.
Она все еще не могла понять, куда Хоботов клонит.
И тут он проговорился, его прорвало:
– Я хочу создать оправу из легенды, которая всегда будет сиять вокруг моего произведения, которая будет неразрывно связана, спаяна с ним, будет сопровождать его по жизни.
– Какую легенду?
– Желательно страшную, желательно ужасную.
Ведь страх человек помнит, даже не желая этого.
Выглядел Хоботов одновременно и комично, и страшно. Голова перевязана окровавленным махровым полотенцем, руки в бурых пятнах, такое же перепачканное и лицо. Скульптор был бос, огромные ноги и огромные волосатые руки производили зловещее впечатление. Борода была в сгустках запекшейся крови, а кожаный фартук дополнял картину, и тут Наталье даже показалось, что кровь запеклась, проступив на самой скульптуре.
Она отшатнулась.