Страница:
25 из 290
Парис не пожалел трудов и расходов на устройство гнезда для своей греческой птички. О роскоши и великолепии покоев Елены говорили много, но действительность превзошла все описания.
Желтый и белый мрамор был повсюду, а красным мрамором были инкрустированы скамьи из слоновой кости. На стенах висели дорогие шелковые ткани. В центре комнаты бил миниатюрный фонтан, украшенный четырьмя рельефами из паросского мрамора [48]] .
Все это я заметил с одного взгляда, ибо мое внимание сразу же привлекли голоса в соседней комнате.
Бесшумно двинувшись в этом направлении, я спрятался за занавесами алькова, неподалеку от двери.
Здесь я мог четко различать голоса — вернее, голос Гектора.
— Ты жалкий и бессовестный человек, Парис! — говорил любимый сын Приама. — Из-за тебя мы воюем, из-за тебя наши друзья усеивают поле битвы своими мертвыми телами, из-за тебя плачут жены и дети Трои!
Отправляйся сражаться, покуда город не сожгли вместе с тобой!
Гектор умолк, и послышался голос Париса, но он говорил так тихо, что я не мог разобрать слова. Впрочем, угадать их смысл не составляло труда. Парис всегда умел найти для себя оправдание. Он горько сожалеет о бедах, которые навлек на Трою и Приама, но он советовался с оракулом [49]] Аполлона и получил указание не искать сражений; к тому же у него болит зуб и так далее. Право, этот человек был способен на любую низость, спасая свою шкуру.
|< Пред. 23 24 25 26 27 След. >|