Великий стол   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Ввечеру Юрий Василич зашел, свалился на лавку, отер потное чело, поглядел на Бориса и тоже молвил, стойно давешнему мужику:

— Дружины мало у нас! — А про костромичей на вопрос Бориса, ругнувшись, добавил: — И пёс их знает, чего хотят? Тверских бояр, вишь, не пущают в город, а нас… нас тоже… тово… — Он не договорил, замолк и помутневшими оловянными глазами уставился в столешницу. Потом встряхнулся, сильно потер лицо ладонями, встал, шатнувшись:

— Ну, я пойду… Надо кормы добывать…

— А Захарий?

— Захарий дает, да провезти некак! — отмолвил он с порога.

Спать легли без ужина. Борис из гордости отказался от своей доли в пользу тех ратных, что стояли в стороже. И вот началась другая ночь, полная смутных шорохов, громкого ржанья коней и топота копыт, тревожного звяка оружия и набатных голосов в дальних концах Костромы.

За ночь явно что-то произошло нехорошее. Перед утром, неслышно снявшись с постов, люди Захарии Зерна покинули детинец. Московская дружина осталась одна, без еды и сена, осажденная сама не зная кем. Уже на позднем свету Юрий Василич принес Борису два сухаря и кружку воды. Сказал смущенно:

— Не побрезгуй, княже!

И Борис, давно и сильно проголодав, обрадованный донельзя, почти со слезами на глазах грыз сухари и запивал тепловатой водой, чувствуя всей кожей вину перед боярином за свою неумелость и молодость.

— Предали нас? — спрашивал он Юрия Василича, и тот, глядя, как княжич ест, покачивал головой:

— Уж и не знаю, как тебе и молвить!

— Может… в Новгород? — неуверенно предложил Борис.

— Никуда не пробиться! — отмолвил боярин.