Великое сидение   ::   Люфанов Евгений Дмитриевич

Мало этого. С кого еще деньги списать?..

– С покойников, государь мой, спиши, – почудился ему шепчущий голос.

Он вздрогнул.

К нему подходила Екатерина, жена. Тихо, вкрадчиво спрашивала:

– Спокойно ли, государь мой, спишь?..

Что о том спрашивать? Как можно предаваться спокойствию, когда столько неотложных дел?

– Болезнь упряма, – говорил он, – свое знает, старается надломить человека, а ему надлежит пещись о том, чтобы не расслаблять себя, а наперекор ей скорей оклематься.

Ему впору бы круглосуточно бодрствовать, отказаться совсем от сна, дабы и на короткие сроки не предаваться забытью жизни. Сон подобен такому же небытию, что и смерть, с той лишь разницей, что он занимает отдельные часы, а смерть – непрерывную вечность, и никак не следует укорачивать время, столь Потребное человеку для ради свершения многих дел.

И Петр оклемался, почувствовал себя снова будто бы бодрым.

Вскоре по возвращении из Москвы подкинул Михей Ершов письмо со своим доносом к дверям Сената, и прошло с того дня уже много времени, но никакого действия его донос не возымел.

«Как же так?» – удивлялся Михей.

Ведь это не какой-нибудь склочный поклеп, не злобливый навет на какого-то недруга, на что могли бы сенаторы никакого внимания не обращать, а раскрытие преступного сговора. Нисколько не опасался Ершов, что за это ему, доносчику, – первый кнут, а готовился к получению величайших наград.