Верность себе   ::   Петкевич Тамара

Существеннее и отраднее было чувствовать, что еще есть чему расшибаться! Хотя бы во имя этого только!

Я лихо, "с ветерком" катилась с горы все в тех же санях, с которых соскочила, чтобы стать счастливой в городе Фрунзе. И в первый раз в этих стенах мне было хорошо от ощущения вдруг пришедшей свободы, напоившей чувством жизни.

- Уведите! - приказал "один человек" в штатском.

На следующий день следователь сказал: "То был прокурор". И я, дескать, погубила собственными руками, своим упрямым характером все-все на свете, с таким трудом "организованное".

Но я иным провидением знала, что и так все погублено, ничего я к тому не прибавила, не убавила, а за то, что я уже не ванька-встанька, меня быстро увели, и я провалилась в сон; где не было ни допросов, ни людей, ни меня самой.

Как немое кино вспоминала я потом жестикуляцию и мимические экзерсисы следователя за спиной его соратника и как это все не имело ко мне ни-ка-ко-го отношения.

"Подписать дело" меня вызвали днем. "Дело" представляло собой толстенную розовую папку. Я открыла его как книгу про кого-то чужого.

На первой странице - моя фотография с номером на бирке, висящей на шее, в фас, в профиль, черные отпечатки пальцев. Затем анкетные данные.

В результате к суду за мной остались две статьи: 58-10 часть 2-я контрреволюционная агитация во время войны и 59-7 (так, кажется) антисемитизм.

Следователь указал, где надо расписаться, что меня ознакомили с "делом".

- Можете посмотреть дальше! - не без ехидства заметил он.

Я перевернула следующую страницу розовой папки.