Весенняя охота на гусей   ::   Куваев О

Сумеречный ноябрьский день висел над поселков Поземка на улице заметала мерзлую чугунную грязь! Санька пошел в один конец поселка, но, не дойдя до магазина, круто повернул обратно. "Жалкий трус. Дурак. Хлюпик. Зачем сбежал из Москвы? Отчего? Пил водку, разболтал себе нервы, навыдумывал. Был при месте, ничто не угрожало. Вовка-аристократ наверняка сейчас в монете купается, а он в какой-то дурацкой стране, в грязном полушубке - хлебопек. Благородный нищий. Сюда надо бешеных присылать для успокоения. Бешеный Славка затих, Федора бригадирством купили. Зинка эта живет здесь со своей сумочкой, Людвиг... И во наконец поймало Кольку Муханова. Затих. Женится! Дурак..."

Санька вышел на лед Китама, потом вдоль заснеженного берега пошел в сторону - смотреть на осточертевшее за неделю зрелище забоя оленей. Неделю назад к поселку пригнали специально отобранное на мясо стадо.

Обреченные на смерть олени метались за наспех сделанной загородкой. Молчаливые пастухи с чаатами в руках заходили за загородку, стояли, расставив ноги, испуганная оленья волна все кружилась и проносилась мимо в шорохе снега и хорканье быков. Незаметный взмах руки, в воздухе разворачивается в недоумении и, как игрушечный, начинает прыгать на четырех ногах еще живой олень. Пастух скользит торбасами по снегу, перебирает ремень, все ближе и ближе, и вот - короткий взмах ножа, к оленю уже спешат женщины, оголив правую руку, а то и весь торс, они с непостижимой ловкостью работают другими, короткими ножами. Растут вороха окровавленных шкур, целые штабеля туш, лес бессильно задранных к небу култышек. Хлопья снега тают на теплых тушах, на смуглых женских плечах...