Вилла Грусть   ::   Модиано Патрик

У Ивонны такие правильные черты лица, тонкие руки, изящная шея, что рядом с ней он казался еще более грузным и неуклюжим, чем тогда, когда сидел в кресле. Мне очень хотелось бы знать, в кого она такая зеленоглазая и рыжеволосая, но я слишком уважал французские семьи и их тайны, чтобы спросить об этом. Где теперь отец и мать Ивонны? Живы ли они? Чем занимаются? Я по-прежнему потихоньку наблюдал за Ивонной и ее дядюшкой. Оказывается, у них есть что-то общее в манерах. Например, оба низковато держат нож, когда режут, и медленно несут вилку ко рту, оба одинаково щурятся, отчего вокруг глаз образуются морщинки.

- А вы кто по профессии?

- Никто, дядя, - отвечает Ивонна, прежде чем я успел открыть рот.

- Неправда, - пролепетал я. - Неправда. По профессии я писатель.

- Писатель? Вы - писатель?

Он посмотрел на меня безо всякого выражения.

- Я... я... - Ивонна уставилась на меня с дерзкой усмешечкой. - ...я пишу книгу. Вот.

Я лгал так уверенно, что сам себе удивился.

- Вы пишете книгу? Книгу?.. - Нахмурившись, он слегка пододвинулся ко мне. - Детектив, что ли?

Он улыбнулся с облегчением.

- Да, детектив, - прошептал я. - Именно детектив.

В соседней комнате с шипением зазвонили часы. Они все звонили и звонили. Ивонна слушала их, приоткрыв рот. Дядюшка взглянул на меня: ему было досадно, что они принялись звонить так не вовремя. Они фальшивили, и я никак не мог понять, что же они вызванивают. Лишь когда он гаркнул: "Только проклятого Вестминстера не хватало!", я догадался, что эта какофония - лондонский колокольный звон, правда очень унылый и тоскливый.