Страница:
5 из 6
Ранний и теплый туман над водой не держался, отшатывался от холодных камней, ник к нашему прогретому берегу, утекал по ложбинам ко вспаханным полям, касаясь воды, пробно, зябко комкался и, словно тополиный пух на тротуарах, катился по скользкому скату реки куда-то вниз, прячась за островки и мысочки, скапливаясь под ярами, продырявленными еще в прошлое лето ласточками-береговушками, в водомоинах и по кустам краснотала, спутанной ржавой проволокой возникшим из Даугавы.
В тумане, в грязных кустах на другом берегу что-то раз и другой бело сверкнуло, разбило завесь зелени, возникли леска, крючки, и на них прыгала, билась рыба, пытаясь сорваться с прогнутой тетивы.
— Вимба! — выдохнули разом два берега.
Гарий заторопился распутывать удочки, нервно ругаясь вперемежку на родном и на русском языке, как бы подтверждая бытующее мнение, что крепче русского матюка нигде ничего нету и по этой части мы давно и прочно держим первенство.
— С добычей! — раздались сдержанные возгласы на том берегу и намек на продолжение: — Чтоб всегда клевало!
Спустя малое время на другом берегу задребезжал голос, будто плохо прибитое стекло в коммунальной квартире или крышка на закипевшем чайнике, в нем явственный звучал восторг: «Си-ытел рыпак вессе-лляй на переку р-ре-эка-а-а…»
— Сам поймал вимба, другие не хочешь, да? — последовало едкое замечание, и певец покорно, однако, чувствовалось, с большой неохотой, смолк.
Наконец-то Гарий из пучка удочек собрал еще одну, кою с натяжкой можно было назвать удочкой. Переправив меня, нездешнего человека, обутого по-курортному, на горбу через протоку, указал, чтоб я стоял на середке галечного островка, по мысу вспененного кустарником и остро торчащей из воды осокой, — все равно, сказал, где тебе стоять.
|< Пред. 2 3 4 5 6 След. >|