Висельник   ::   Слаповский Алексей

Еще бы, ему, конечно ж, не хотелось выглядеть человеком меры; решившись на злодейство, ему злодеем и хотелось казаться. Поэтому когда я дал ему водку, высокий стакан тонкого стекла, лед и нарзан – и колбасы с сыром наскоро порезал, чтобы уж чин чином, он набухал почти полный стакан (полбутылки ушло) – и выпил двумя глотками, шумно втянув после этого в себя воздух и потом выдохнув, к еде же и нарзану не прикоснулся. У нас, русских, так: выпить нигде не считается зазорным, даже в доме врага (не пить же – нелепо, как, например, взять и не дышать), а вот угощаться пищей врага – нельзя, грех, западло.

– Вы, конечно, понимаете, зачем я пришел, – сказал он, машинально вертя в пальцах мои ключи от двери, которые я бросил на стол. Я глупо подумал, что один из них, длинный, остроконечный, может запросто послужить орудием убийства.

Майор поймал мой взгляд и, словно поняв мои мысли, положил ключи.

– Понимаю, – сказал я.

– Вывернетесь?

– Конечно.

– Вряд ли. Есть ведь люди, которые не просто хотят вас попугать. Они вас посадить хотят.

– Куда? – полюбопытствовал я.

– В тюрьму, родимый, в палаты каменные, – вспомнил он ментовский юмор, – где нет, однако, алмазов пламенных, а есть общество, совсем для вас не подходящее.

Тут он правильно угадал, да и легко угадать: не тюрьма мне страшна, а люди тюрьмы, это самое «общество».