JК
Вишневый омут :: Алексеев Михаил Николаевич
Страница: 312 из 353Никаких тут водяных нету – враки это одни! Завтра же приду купаться. Лопни мои глазоньки – приду!
В тот же день все они были выпороты родителями. Ванюшке, как зачинщику, влетело больше, чем его приятелям, но в отличие от них он не подчинился матери, не повесил на шею вновь креста. На помощь Дарьюшке поспешил Пётр Михайлович, но и это не помогло:
– Не надену, и всё! Хоть убейте, а не надену!
За Ванюшку вступился дед:
– Оставьте его в покое. Бога надо носить не на шее, а вот тут. – И он ткнул себя в грудь.
Ивана дед любил, пожалуй, больше, чем других своих внуков. И не только потому, что он был разумнее, толковее остальных. А ещё и потому, что однажды с дедом и внуком случилось такое, о чем до сих пор Михаил Аверьянович не может вспоминать без дрожи.
В ту пору внуку шёл второй год от роду. В разгар страды его не с кем было оставить дома, и Дарьюшка брала ребёнка с собой в поле. Там она кормила его, а покормив, укладывала в тени, под телегой спать. Степной, сотканный из множества дивных запахов воздух, свист сусликов, жавороночье песнопение, стрекот кузнечиков, волнующий шелест трав, ласкающая воркотня низового ветра в колёсных спицах быстро убаюкивали малыша. Дарьюшка, уже сама чуть не засыпая, допевала колыбельную:
Ах, усни, усни, усни,
Угомон тебя возьми, —
и уходила к косцам вязать снопы.
Как-то Ванюшка проснулся раньше обычного – разбудил саранчук, прыгнувший прямо ребёнку на нос.
В тот же день все они были выпороты родителями. Ванюшке, как зачинщику, влетело больше, чем его приятелям, но в отличие от них он не подчинился матери, не повесил на шею вновь креста. На помощь Дарьюшке поспешил Пётр Михайлович, но и это не помогло:
– Не надену, и всё! Хоть убейте, а не надену!
За Ванюшку вступился дед:
– Оставьте его в покое. Бога надо носить не на шее, а вот тут. – И он ткнул себя в грудь.
Ивана дед любил, пожалуй, больше, чем других своих внуков. И не только потому, что он был разумнее, толковее остальных. А ещё и потому, что однажды с дедом и внуком случилось такое, о чем до сих пор Михаил Аверьянович не может вспоминать без дрожи.
В ту пору внуку шёл второй год от роду. В разгар страды его не с кем было оставить дома, и Дарьюшка брала ребёнка с собой в поле. Там она кормила его, а покормив, укладывала в тени, под телегой спать. Степной, сотканный из множества дивных запахов воздух, свист сусликов, жавороночье песнопение, стрекот кузнечиков, волнующий шелест трав, ласкающая воркотня низового ветра в колёсных спицах быстро убаюкивали малыша. Дарьюшка, уже сама чуть не засыпая, допевала колыбельную:
Ах, усни, усни, усни,
Угомон тебя возьми, —
и уходила к косцам вязать снопы.
Как-то Ванюшка проснулся раньше обычного – разбудил саранчук, прыгнувший прямо ребёнку на нос.