Владимир Ковалевский: трагедия нигилиста   ::   Резник Семен Ефимович

«Я не имею времени подробно потолковать с Вами, но вкратце скажу Вам свое мнение, если позволите. По-моему, Вам теперь не следует ехать в Петербург. Вам придется иметь дело с двумя лицами, которые друг к другу относятся крайне враждебно. Находясь в хороших отношениях с Ерофеевым, Вы уже этим самым возбудите против себя Иностранцева, который к тому же принадлежит к числу особенно терпимых людей.

Диплом Ваш будет выслан Вам завтра».

То ли эта записка, то ли обычная склонность Владимира Онуфриевича быстро менять решения, а скорее всего известие о скором возвращении из-за границы Головкинского заставили его опять добиваться своего в Одессе.

Новое появление Ковалевского побудило Синцова снова «трубить» о невежестве Владимира Онуфриевича, и ему невольно стал поддакивать Вальц: он продвигал Ивана Федоровича в ординарные. Вальц даже сказал Сеченову:

– Ну я думал, что Ковалевский знающий человек, а теперь убедился, что он ничего не знает.

Владимир Онуфриевич задыхался от чувства своего полного бессилия. Одного из образованнейших геологов Европы, его третировали как жалкого невежду, а действительно невежественного врага осыпали похвалами и называли «вновь встающим светилом науки», в чем Вальц особенно усердствовал.

Владимир Онуфриевич пытался объяснить декану, что дело нечисто, и тот поспешно согласился, ибо принадлежал к тому типу людей, которые хотят ладить со всеми. А вину за позорный экзамен взвалил на… Мечникова, благо тот был далеко.