JК
Всевидящее око :: Байяр Луи
Страница: 258 из 579Утром эти подстилки полагалось туго сворачивать и ставить к стене… Убогое, ничейное пространство, которое язык не поворачивался назвать жилым. Ничто не свидетельствовало о том, что в двадцать второй комнате Южной казармы обитает человек, который некогда плавал в реке Джеймс и постигал премудрости грамматики в Стоук-Ньюингтоне, который пишет стихи и чем-то отличается от двух с лишним сотен остальных кадетов, превращаемых стараниями академии в офицеров и джентльменов.
Конечно, внешние тяготы нередко лишь способствуют расцвету души. Оглядев это убогое обиталище, я подошел к кофру, принадлежащему По, и откинул крышку. К ее внутренней стороне был аккуратно прикреплен гравированный портрет Байрона. Правила академии требовали единообразия даже в личных вещах, и за такую картинку кадет легко мог получить взыскание. Капитан Хичкок либо не заметил мятежного английского лорда, либо его голову занимали другие мысли.
На боковой стенке кофра имелся матерчатый кармашек. Я опустил туда руку и извлек небольшой предмет, обернутый в черный креп. Под ним скрывался медальон с портретом молодой женщины в платье эпохи ампир [116] . Девичья хрупкость ощущалась во всем ее облике и в больших красивых глазах. Такой я видел эту женщину двадцать один год назад, в театре на Парк-стрит, где она пела «Никто меня замуж не берет».
У меня сдавило горло. Так бывало всякий раз, когда я слишком долго думал о своей дочери. Следом вспомнились слова По, произнесенные им у меня дома: «В таком случае мы с вами оба одиноки в этом мире».
Шумно выдохнув, я опустил крышку кофра и защелкнул замок.
Конечно, внешние тяготы нередко лишь способствуют расцвету души. Оглядев это убогое обиталище, я подошел к кофру, принадлежащему По, и откинул крышку. К ее внутренней стороне был аккуратно прикреплен гравированный портрет Байрона. Правила академии требовали единообразия даже в личных вещах, и за такую картинку кадет легко мог получить взыскание. Капитан Хичкок либо не заметил мятежного английского лорда, либо его голову занимали другие мысли.
На боковой стенке кофра имелся матерчатый кармашек. Я опустил туда руку и извлек небольшой предмет, обернутый в черный креп. Под ним скрывался медальон с портретом молодой женщины в платье эпохи ампир [116] . Девичья хрупкость ощущалась во всем ее облике и в больших красивых глазах. Такой я видел эту женщину двадцать один год назад, в театре на Парк-стрит, где она пела «Никто меня замуж не берет».
У меня сдавило горло. Так бывало всякий раз, когда я слишком долго думал о своей дочери. Следом вспомнились слова По, произнесенные им у меня дома: «В таком случае мы с вами оба одиноки в этом мире».
Шумно выдохнув, я опустил крышку кофра и защелкнул замок.