JК
Во власти женщины :: Лу Эрленд
Страница: 39 из 171Я спросил также, не могут ли они на этот раз, в виде исключения, называть друг друга по имени, а не «отец» и «мать», как у них принято (например, говорить: Оттар, будь добр, нарежь индейку, вместо: отец, будь добр, нарежь индейку). Не беспокойся, мой мальчик, сказал отец (не так ли, мать, мы не подведем?). Мать с радостью согласилась. Итак, все уладилось, Марианна была довольна. И я почувствовал, что настроен далеко не так скептически, как мог бы того ожидать.
73)
В сочельник я отправился в магазин и купил большой букет роз и яйцеварку для отца Марианны. Написал: «Веселого Рождества, папа, привет, Марианна» — и отправил все это ему домой. Мне не давало покоя, что, возможно, в его с Марианной разрыве есть и моя вина.
Мне самому так понравилась эта яйцевар-ка, что я тут же купил еще две — одну для своей матери, другую для нас с Марианной. Отцу я купил дорогие весы для ванной комнаты.
74)
Марианна решила, что я пригласил ее к своим родителям только затем, чтобы казаться добреньким. И если так, то она может и не идти. Тогда она лучше останется дома одна и будет смотреть телевизор. Она долго зудела в этом духе. Ты думаешь, что я капризный и избалованный ребенок, лучше прямо так и скажи, тогда я... Заткнись! — заорал я. Но она ведь не виновата. Я сам предложил ей ехать со мной. Я решил, что мы едем вместе, и битых пятнадцать минут убеждал ее, что сделал это вовсе не для того, чтобы казаться добреньким. Ты поедешь со мной, и мы будем веселиться, сказал я.
73)
В сочельник я отправился в магазин и купил большой букет роз и яйцеварку для отца Марианны. Написал: «Веселого Рождества, папа, привет, Марианна» — и отправил все это ему домой. Мне не давало покоя, что, возможно, в его с Марианной разрыве есть и моя вина.
Мне самому так понравилась эта яйцевар-ка, что я тут же купил еще две — одну для своей матери, другую для нас с Марианной. Отцу я купил дорогие весы для ванной комнаты.
74)
Марианна решила, что я пригласил ее к своим родителям только затем, чтобы казаться добреньким. И если так, то она может и не идти. Тогда она лучше останется дома одна и будет смотреть телевизор. Она долго зудела в этом духе. Ты думаешь, что я капризный и избалованный ребенок, лучше прямо так и скажи, тогда я... Заткнись! — заорал я. Но она ведь не виновата. Я сам предложил ей ехать со мной. Я решил, что мы едем вместе, и битых пятнадцать минут убеждал ее, что сделал это вовсе не для того, чтобы казаться добреньким. Ты поедешь со мной, и мы будем веселиться, сказал я.