Воительница   ::   Лесков Николай Семенович

Нагинаюсь я к этой бумажке, чтоб поднять ее, а она вдруг сама, какястреб, на нее бросается.

"Не троньте!" - говорит, и хап ее в руку.

Вижу, бумажка сторублевая.

"Что ж ты, - говорю, - так, матушка, рычишь?"

"Так хочу, так и рычу".

"Успокойся, - говорю, - милая; я, слава богу, не Дисленьша, в моем доме никто у тебя твоего добра отнимать не станет".

Ни слова она мне в ответ не сказала: мой чай пьет и на меня ж глядеть не хочет; возьми ты это, хоть кому-нибудь доведися - станет больно. Ну, однако, я ей это спустила, думала, что она это еще в расстройке, и точно, вижу, что как это ворот-то у нее в рубашке широкий, так видно, знаешь, как грудь-то у ней так вот и вздрагивает, и на что, я тебе сказывала, была она собою телом и бела и розовая, точно пух в атласе, а тут, знаешь, будто вдруг она какая-то темная мне показалась телом, и все у нее по голым плечам-то сиротки вспрыгивают, пупырышки эти такие, что вот с холоду когда выступают. Холеной неженке первый снежок труден. Я ее даже молча и пожалела еще и никак себе не воображала, какая она ехидная.

Вечером прихожу: гляжу - она сидит перед свечкой и рубашку себе новую шьет, а на столе перед ней еще так три, не то четыре рубашки лежат прикроенные.

"Почем, - спрашиваю, - брала полотно?"

А она этак тихо-тихохонько мне вот что отвечает:

"Я, - говорит, - Домна Платоновна, желала вас просить: оставьте вы меня, пожалуйста, с вашими разговорами".

Смотрю, вид у нее такой покойный, будто совсем и не сердится.