Война балбесов, хроника   ::   Слаповский Алексей

Никто не спрашивал, почему быть битве, с какой стати и радичего. Все знали: 29-го — и шабаш.

Вернется честный тендеровщик с работы — в Город ли, в Заовражье ли, поужинает, выйдет в свой садик покурить, где пчелки и прохлада, сидит на лавочке, любуется и вдруг вспомнит: 29-го! Но пчелки мирно жужжат, прохлада освежает тенью, и он думает: да не может быть! Но с неотвратимостью тучи, которая — вон, вон, с Замочья ползет и наползает — давит тут же мысль: не только может, но никуда не деться, хоть ты умри.

У молодежи вопросов не было. 29-го так 29-го, делов-то!

Среднее поколение почему-то думало, что его не коснется.

Так же думали и представители полынской интеллигенции.

И ошиблись.



26. Мобилизация

Например, Евкодимов. К нему пришел посыльный Венца и сказал: 29-го — сам знаешь. С утра будь готов.

Евкодимов хотел напомнить, что он ответственный работник городской управы и категорически против подобных безобразий вообще, а уж если они неизбежны, то он готов проявить себя в руководящем звене предстоящих событий. Он хотел также сказать, что от их семьи в войне задействован Сепаратор, то есть, тьфу, зять. Но он ничего не сказал, глянув в потусторонние глаза посыльного. Он подумал, что ему надо будет взять больничный лист или уехать в командировку в Сарайск. Но на словах сказал, что обязательно будет.

— Сухой паек на два дня, бутылку водки, бинт, кружку, ложку, — сказал посыльный на прощанье и ушел.

Евкодимова пала в кресло, заголосила.

— Брось, мать, — сказал Евкодимов.