JК
Вологда-1612 :: Тюрин Александр Владимирович
Страница: 53 из 67Вся плоть едина, — молвила Каролина, спешно поправляя одежду.
— Не слишком ли большую плату ты взяла с этого хлопца? А сколько обычно берешь? — сказал для бодрости Максим, ощущая однако холод и приближение мрака.
— Sabbateo, oyes, habremos la carne unica [40] , — выкрикнула Эрминия тоскливым голосом болотной птицы.
Затряслись стены хоромов и прочих построек, огибающих двор.
Максим ощутил Касание, иное Касание, которое зло давило ему на затылок.
Он обернулся. За ним ним стоял Четырехликий. Окружности его были сейчас едва различимы. Весь Четырехликий напоминал отсветы света лунного на краях облаков.
— Здорово, нечисть. Это ты нынче бледный с недосыпа?
Двинулся Четырехликий к телам Ровлинга и черкаса. В четырех его окружностях завиднелись уже не человеческие лики, а будто морды звериные — ящера, пардуса, собаки и обезьяны.
— Вот и покупатель наш щедрый. Вот кому пневма освобожденная надобна, — звонким базарным голосом сказала Каролина. — Он и есть ангел наш светлый, ни капельки не падший. Такого не грех и в афедрон поцеловать.
— Идолопоклонство — грех непростительный, это и вам, римокатоликам, ведомо.
— Да какое же поклонение ты усмотрел? Да и не идол это, а что-то вроде искусного устройства, машины. Заплатил и пользуйся.
— Чем заплатил? Чужой кровью?
— А хоть бы и чужой. Потому что сказано владыкой небесным: овладевайте землей.
— Не слишком ли большую плату ты взяла с этого хлопца? А сколько обычно берешь? — сказал для бодрости Максим, ощущая однако холод и приближение мрака.
— Sabbateo, oyes, habremos la carne unica [40] , — выкрикнула Эрминия тоскливым голосом болотной птицы.
Затряслись стены хоромов и прочих построек, огибающих двор.
Максим ощутил Касание, иное Касание, которое зло давило ему на затылок.
Он обернулся. За ним ним стоял Четырехликий. Окружности его были сейчас едва различимы. Весь Четырехликий напоминал отсветы света лунного на краях облаков.
— Здорово, нечисть. Это ты нынче бледный с недосыпа?
Двинулся Четырехликий к телам Ровлинга и черкаса. В четырех его окружностях завиднелись уже не человеческие лики, а будто морды звериные — ящера, пардуса, собаки и обезьяны.
— Вот и покупатель наш щедрый. Вот кому пневма освобожденная надобна, — звонким базарным голосом сказала Каролина. — Он и есть ангел наш светлый, ни капельки не падший. Такого не грех и в афедрон поцеловать.
— Идолопоклонство — грех непростительный, это и вам, римокатоликам, ведомо.
— Да какое же поклонение ты усмотрел? Да и не идол это, а что-то вроде искусного устройства, машины. Заплатил и пользуйся.
— Чем заплатил? Чужой кровью?
— А хоть бы и чужой. Потому что сказано владыкой небесным: овладевайте землей.