JК
Встреча в Кливленде :: Пендлтон Дон
Страница: 27 из 165Таким образом, мир потерял единственного свидетеля, знавшего подлинное лицо Болана.
Немалое значение имело и искусство Мака «входить в роль» — иными словами, его уникальная способность не только полностью психологически адаптироваться к новым, а подчас и вовсе немыслимым обстоятельствам, но и как бы физически перевоплощаться, не прибегая, впрочем, ни к каким особенным трюкам. Он словно гипнотизировал людей, создавая у них иллюзию своей абсолютной безобидности и даже незащищенности.
«Глаза и уши — простые инструменты, — объяснил он однажды своему другу. — Они, конечно, передают то, что есть. Но воспринимает разум. Я не разыгрываю спектакля для глаз и ушей. Я разыгрываю спектакль для разума».
Как всегда случается с людьми, ставшими легендой еще при жизни, в обществе вокруг Болана развернулась горячая полемика. Некоторые восхищались им самим и его поступками. Другие искренне возмущались всей его незаконной деятельностью, усматривая в ней подрыв моральных и социальных устоев общества. Третьих забавляло и даже развлекало осознание того, что на свете существует некий парень, который способен вот так запросто и при этом очень эффектно громить преступный мир. А кто-то, но таких было явное меньшинство, без помпы и от всей души каждый день зажигал за Болана свечку. Как Лео Таррин, например.
Всю эту палитру отношений к себе Болан не то чтобы игнорировал, но не придавал ей никакого значения.
Немалое значение имело и искусство Мака «входить в роль» — иными словами, его уникальная способность не только полностью психологически адаптироваться к новым, а подчас и вовсе немыслимым обстоятельствам, но и как бы физически перевоплощаться, не прибегая, впрочем, ни к каким особенным трюкам. Он словно гипнотизировал людей, создавая у них иллюзию своей абсолютной безобидности и даже незащищенности.
«Глаза и уши — простые инструменты, — объяснил он однажды своему другу. — Они, конечно, передают то, что есть. Но воспринимает разум. Я не разыгрываю спектакля для глаз и ушей. Я разыгрываю спектакль для разума».
Как всегда случается с людьми, ставшими легендой еще при жизни, в обществе вокруг Болана развернулась горячая полемика. Некоторые восхищались им самим и его поступками. Другие искренне возмущались всей его незаконной деятельностью, усматривая в ней подрыв моральных и социальных устоев общества. Третьих забавляло и даже развлекало осознание того, что на свете существует некий парень, который способен вот так запросто и при этом очень эффектно громить преступный мир. А кто-то, но таких было явное меньшинство, без помпы и от всей души каждый день зажигал за Болана свечку. Как Лео Таррин, например.
Всю эту палитру отношений к себе Болан не то чтобы игнорировал, но не придавал ей никакого значения.