Воскресенье, ненастный день   ::   Расул-заде Натиг

Недаром врачи предупреждали меня, чтобы все режущие-колющие предметы от тебя пода, продолжила она, как обычно, не договаривая; на нее нападало это, как на заику с умеренными приступами, хочет-договаривает, не хочет - нет.

Тут я случайно задел локтем радио на письменном столе, за которым столь безуспешно брился, и оно неожиданно скрипуче-чревовещательским голосом заверещало:

- В Москве сегодня, в последнее воскресенье зимы минус пять - семь градусов ниже нуля и синоптики обещали ясную, солнечную погоду без осадков. А теперь...

Я легонько стукнул радио и оно обиженно заткнулось.

- Посмотрели бы в окно, прежде чем обещать, - проворчал я.

- Не будь занудой, - сказала она, помолчала и прибавила.

- А я люблю такую слякотную погоду.

- Люби, люби....

Когда мы вышли на улицу, шел мокрый снег. Съежившийся, озябший день. Она взяла меня под руку, но мне почудилась какая-то непривычная скованность и нерешительность в ее жесте. Какая-то неуверенность чего не было раньше. Я по-своему истолковал это, что меня немного успокоило; я ведь всегда считал ее нечуткой и боялся, что предстоит неприятный, тяжелый разговор между нами, который начнется с потрясающего недоумения с ее стороны.

- Поедем на такси? - спросил я.

- Как хочешь, - не сразу отозвалась она.

- Что-нибудь не так?

- Все так, - сказала она. - Нет, все не так, - сказала она, помолчала. Честно говоря, мне не очень.

- С чем тебя и поздрав, - сказал я, подражая ее манере.

- За что и спаси, - ответила она.

Голос у нее стал значительно грустней.