Воспоминание о дороге   ::   Ваншенкин Константин Яковлевич

Тут же стало клонить в сон, я, не задерживаясь, разобрал постель и действительно сразу уснул – как провалился.

Я не сам проснулся – меня разбудили.

Кубическая комнатка купе была слабо освещена только летящей за окном белой равниной… Стояла тишина, колеса постукивали мягко, не нарушая ее, а лишь убаюкивая плавной скоростью. Со стороны любителей станционных пробежек не доносилось ни звука. Зато за другой стенкой явственно слышалось пение. Оно было приглушено перегородкой и ходом экспресса, иначе бы казалось даже громким. Поющие не сдерживали себя, они полагали, что стенки надежно ограждают их от постороннего слуха.

Двое вели низко, а один шел на пределе, невозможным фальцетом, – я почему-то решил, что это был старик. Слова не доносились совсем, но они безусловно присутствовали. И это непрерывное пение было исполнено такой безысходной печали, такой волчьей острожной тоски, что мне стало не по себе.

Я лежал на спине, мучительно вслушиваясь, стараясь разобрать слова. Я был уверен, что пение вот-вот оборвется. Но оно непостижимым образом все длилось и длилось, как длится зимняя ночь, как поет за окном вьюжный ветер.

Я устал и старался уснуть, и, может быть, засыпал на миг, и вновь пробуждался, а они всё пели, и их пение все не утрачивало первоначальной наполненности и боли.

А экспресс мчался по нескончаемой снежной равнине, и я уже знал, что никогда не забуду эту ночь.

Я не заметил, как заснул, и открыл глаза при полном свете дня.