JК
Возле стылой воды :: Екимов Борис
Страница: 11 из 17Руку пронзило болью, лопнула кожа, и полилась кровь. Сашка лизнул ее: соленая.
Рука болела, и кровь текла, а вокруг ничего не изменилось: заснеженные холмы, ледяная река, тот берег в белесом тумане. Пробужденье не приходило. А значит, все было явью.
Не заходя в землянку, он пошел той набитой тропою, которой ходил много раз: берег, снег, белокорые осокори, колючие кусты шиповника с сухими ягодами.
В жидких серых облаках над снежной белью поднялся и повис оловянный зрак солнца. Вчерашняя метель местами вовсе схоронила тропу рифлеными переметами снега. Но путь был известный, хотя и странный: словно не был здесь никогда, но много раз во сне проходил этой дорогою. А теперь узнавал знакомое, удивляясь.
На разъезде рыбаки уже поднялись. Михалыч стоял во дворе.
- А-а, Сашка... - сказал он. - Греться пришел?
- Где Сашка, где?
Михалыч опешил, потом произнес мягко:
- Ну, ты - Сашка. Кто же еще?
- Я - Сашка... Верно... - опамятовал пришедший.
Он не был Сашкой. Сашкой звали сына его. Но какая теперь разница. Тем более, что во сне ли, наяву и его теперь Сашкой величали. Пусть будет так.
- Замерз я, замерз... - поежился он.
- Заходи, грейся, - пригласил Михалыч. - Чайник вскипел.
В свою землянку Сашка не вернулся, оставшись у рыбаков. В первый же день он натопил баню, помылся, постирал белье. И стал жить с бригадой, каждый день выходя на лед и получая из улова свою малую, но долю.
Уже на третий день нашли потонувший "газик", в нем - инспектора рыбоохраны.
Рука болела, и кровь текла, а вокруг ничего не изменилось: заснеженные холмы, ледяная река, тот берег в белесом тумане. Пробужденье не приходило. А значит, все было явью.
Не заходя в землянку, он пошел той набитой тропою, которой ходил много раз: берег, снег, белокорые осокори, колючие кусты шиповника с сухими ягодами.
В жидких серых облаках над снежной белью поднялся и повис оловянный зрак солнца. Вчерашняя метель местами вовсе схоронила тропу рифлеными переметами снега. Но путь был известный, хотя и странный: словно не был здесь никогда, но много раз во сне проходил этой дорогою. А теперь узнавал знакомое, удивляясь.
На разъезде рыбаки уже поднялись. Михалыч стоял во дворе.
- А-а, Сашка... - сказал он. - Греться пришел?
- Где Сашка, где?
Михалыч опешил, потом произнес мягко:
- Ну, ты - Сашка. Кто же еще?
- Я - Сашка... Верно... - опамятовал пришедший.
Он не был Сашкой. Сашкой звали сына его. Но какая теперь разница. Тем более, что во сне ли, наяву и его теперь Сашкой величали. Пусть будет так.
- Замерз я, замерз... - поежился он.
- Заходи, грейся, - пригласил Михалыч. - Чайник вскипел.
В свою землянку Сашка не вернулся, оставшись у рыбаков. В первый же день он натопил баню, помылся, постирал белье. И стал жить с бригадой, каждый день выходя на лед и получая из улова свою малую, но долю.
Уже на третий день нашли потонувший "газик", в нем - инспектора рыбоохраны.