Второй Салладин   ::   Хантер Стивен

Он помнил Чжоу [42]  в огромном зале; вот любопытно: переломный миг в истории западной и восточной цивилизаций, первая за два миллиона лет существования человечества встреча двух культур на равных – и все, что осталось от этого в его памяти после того, как он почти десяток лет где только не говорил и не писал об этой поездке, – жуткие китайские туалеты, нужники, выгребные ямы, сточные канавы, кишащие первобытными инфекциями.

А вот тут, в более аккуратной и куда менее объемистой стопке – наглядное свидетельство того, что история пощадила хорошенькие нарядные здания и живописные горные пейзажи – "Западная Европа".

Потом "Африка", неразвитая, несколько жалких бумажек.

Затем пухлая и растрепанная кипа под заголовком "Юго-Восточная Азия", где на несколько долгих и горьких лет история остановилась.

И наконец, – у него не хватало духу взяться за нее – "Ближний Восток". Все эти маленькие государства, горячие, буйные, богатые, бесшабашные маленькие страны, ужас изгнания и предательства, стальная воля, экзотические обычаи.

Кому под силу разобраться во всем этом? Ни одному человеку. Даже наделенному таким выдающимся интеллектом и честолюбием, как Данциг.

Он развернулся (в своем махровом халате и босиком, вытянув перед собой изборожденные венами плоскостопные ноги с желтоватыми пальцами) и взглянул на бумаги.

"Ближний Восток". Этот раздел занимал полкабинета. Как-то раз, во время одного из приступов апатии, он начал было делить свой огромный архив на более мелкие кучки: "Иран", "Ирак", "Саудовская Аравия", кошмарная, кошмарная маленькая "Палестина" и раздутый "Израиль".