Время таяния снегов   ::   Рытхэу Юрий Сергеевич

Петя распахнул дверь в другую комнату, где месил тесто дядя Павел.

– Папа! Посмотри, какой интересный обычай висит на шее у Ринтына!

Дядя Павел осторожно потрогал выпачканными в тесте пальцами амулет и с серьезным видом сказал:

– У всякого своя религия. Одним словом, опиум народа.

Дядя Павел ушел, вместе с ним вышла тетя Дуся.

Ребята уселись на широкой доске. Петя по-прежнему не сводил глаз с амулета и, когда они остались одни, тихонько попросил:

– Можно потрогать?

Пока Петя разглядывал деревянную собачку, Ринтын играл автомобилем.

– За ножик отдам,– вдруг заявил Ринтын.

Петя вытащил из кармана маленький складной перочинный ножик – предмет зависти всех улакских мальчиков.

Крепкая оленья жила долго не поддавалась. Когда, наконец, она была перерезана, на шее у Ринтына осталась красная полоса.

– Дома не будут ругать? – шепотом спросил Петя.

– Нет,– грустно ответил Ринтын.

Ему стало жалко деревянную собачку. Дома, конечно, ругать не станут: никто не заметит. Вот если бы это было в яранге дяди Кмоля! Что бы сказала бабушка! А что, если с ним действительно что-нибудь случится? Ведь у него теперь нет охранителя! У Аккая тоже когда-то висела на шее фигурка ворона. Однажды ночью он спал, высунувшись в чоттагын из душного полога, подбежали собаки, перегрызли оленью жилу и утащили ворона-охранителя.

Правда, с Аккаем ничего не случилось, как ничего не случилось и со старухой Пээп, когда Ринтын срезал с ее яранги деревянного медведя.