Страница:
46 из 146
Мудрость этих противоречивых душ недоступна нам, не постигающим их; язык их кажется нам загадочным, а то и вовсе бессмысленным и глупым.
В одном из стихотворений Рембо упоминает эту точащую его тайну, о которой я уже говорил:
Hydre intime, sans gueules,
Qui mine et desole.
[Внутренняя гидра который уж год
Меня день и ночь беспощадно грызет, (фр.)]
Эта мука отравляла ему жизнь и в зените и в надире его существования. В нем были сильны и солнце и луна, причем оба помрачены. («Toute lune est atroce et tout soleil amer» 29 .) Ржа точила самую его сердцевину; она расползалась, словно рак, поразивший его колено. Жизнь Рембо-поэта, пришедшаяся на лунную фазу его развития, обнаруживает то же свойство помраченности, что и более поздняя часть его жизни искателя приключений и человека действия, представлявшая собой солнечную фазу. В молодости он едва не сошел с ума, а потом, на смертном одре, он снова избег этой участи, покинув наш мир. Если бы не ранняя смерть, единственно возможным выходом для него была бы жизнь созерцательная, в мистическом слиянии с высшими силами. Я убежден, что все его тридцать семь лет были подготовкой именно к такому повороту.
Почему я решаюсь рассуждать об этой неосуществленной части его жизни с такой уверенностью? Потому опять же, что вижу сходство с моей собственной жизнью, с моим собственным развитием. Умри я в возрасте Рембо, что было бы известно о моих целях, о моих усилиях? Ничего. Меня бы сочли отъявленным неудачником. Лишь на сорок третьем году я дождался выхода моей первой книги.
|< Пред. 44 45 46 47 48 След. >|