Все божьи дети могут танцевать   ::   Мураками Харуки

Дзюнко спросила иначе:

— Хорошо, тогда что вы рисовали в последнее время?

— Три дня назад закончил «Пейзаж с утюгом». Посреди комнаты стоит утюг. И больше ничего.

— А почему это трудно объяснить?

— Потому что это на самом деле не утюг.

Дзюнко посмотрела в лицо мужчины.

— Что ж, выходит, утюг — не утюг?

— Именно.

— В смысле — какая-нибудь подмена?

— Пожалуй.

— И он лишь нарисован вместо чего-то другого?

Миякэ кивнул.

Дзюнко подняла голову к нему: звезд видно стало намного больше. Луна уже прошла долгий путь. Миякэ кинул в огонь последнюю корягу, которую до сих пор держал в руках. Дзюнко мягко привалилась к его плечу. Одежду Миякэ пропитывали запахи сотен разных костров, и Дзюнко неспешно втягивала их в себя.

— Знаете, что?

— Что?

— Я совсем пустая.

— Да ну?

— Точно.

Она закрыла глаза, и потекли слезы. Они лились и лились по ее щекам. Дзюнко ухватилась правой рукой за штанину Миякэ чуть выше коленки, ее тело тихо задрожало. Мужчина обнял ее и бережно прижал к себе. Но слезы течь не переставали.

— Ну честно, совсем ничегошеньки, — уже позже сипло сказала она. — Чистая пустота.

— Понимаю.

— Что, правда?

— Я в этом немного разбираюсь.

— Что же мне делать?

— Крепко уснуть. Проснешься — и, считай, все пройдет.

— Я думаю, не так все просто.

— Возможно. Может, действительно, все не так просто.