Все голубые фишки   ::   Лебедев Andrew

В комнате стояло большое черное пианино "Беккер", висели старинные фотографические портреты усатых мужчин и дам в шляпках.

– У меня не убрано, извините, – с улыбкой сказала Оля, быстро подхватывая со стульев какие-то свои тряпочки.

– Что читаем? – по хозяйски беря со стола книгу, спросил Баринов.

– А! Улицкую мучаю, – из-за двери шкафа-шифоньера откликнулась хозяйка.

А Баринову только положи в рот палец, он сразу руку откусит!

И покуда Оля расставляла рюмки и резала принесенные гостями колбасу и сыр, критик Баринов вдохновенно наводил критику.

– Я тоже помучился, – сказал он с тонкой улыбкой, – и одолев этот неодолеваемый "Казус Кукоцкого" пера Людмилы Евгеньевны Улицкой, пребывал потом в ощущении некого легкого головокружения, сравнимого с состоянием гроги, как от несильного удара пыльным мешком.

– Ха-ха, – откликнулась Оля, жуя маленький обрезочек сервелата.

– Ну, и я задался двумя вопросами, – сказал, поощренный Олиным смехом Баринов, – первым, сформулированном еще неподражаемым Борисом Парамоновым, что более необходимо нынешней женщине, – mammae или musculus pectoralis?

Услышав слово "грудь", произнесенное пусть даже и на латыни, Летягин вперился в Оленькины достоинства. Вперился и подумал, что наверное бы мечтал, обнять эту женщину как свою собственную. Обнять. Запустить свои лапы к ней под ее домотканый свитер и потрогать ее груди.